Изнывая в трясине обид и страстей,
Гниль греха мне казалась привычной на вкус.
Но, услышав о кровью залитом кресте,
Осознала: меня возлюбил Иисус!
В преломлении хлеба, в хвалебном псалме,
В разнотравии пестро-медовых лугов,
Наблюдая, как мамы целуют детей,
Узнаю к человеку Господню любовь.
Когда заново свежий глотаю я вдох,
И расстаяла тьма в возрождении дня,
Свою пищу вкушая, Отец мой и Бог,
Я уверена в том, что Ты любишь меня.
Когда труд и недуг больно сдавят виски,
И родные забудут меня приласкать.
Утишенье явивши от вялой тоски,
Ты, Господь, незаслуженно любишь меня.
Когда странник стучится в домашний уют,
Дай, как сердце свое, такового принять.
Когда нищие хлеба из рук моих ждут,
Помоги полюбить, как Ты любишь меня.
Когда ветхая старость скует мою плоть,
И усилием будет даваться мне вдох,
Всем своим разумением, сердцем, душой
Дай сил, Боже, ответить Тебе на любовь.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
